Избранные произведения. Том 6 - Страница 32

— Я, конечно, предусмотрел все, что могу предусмотреть, но… может быть, она права, и вам действительно лучше назначить кого–то из интрасенсов?

— Во–первых, у тебя тоже есть задатки интуитива, только их надо развивать, а во–вторых, я своих решений не меняю. Взялся плыть — плыви. Не будем отвлекаться. БВ ускорил движение, мы потеряли двоих, надо задействовать весь потенциал ОО-предупреждения¹.

[¹Система методов по предупреждению ошибок управления а отработки команд.]

Ратибор поджался, болезненно переживая сообщение.

— Кто?

— Клюв и Томпсон. Они попали под БВ, не ожидая, что тот подойдет к ним так скоро. По расчетам луч БВ упрется в Систему уже через три месяца, если, конечно, снова не изменит скорость. А ты думал, «полундра» дается по пустякам?

Ратибор присвистнул.

— Вот именно, — кивнул Железовский. — По всей видимости, «цунами» уверенно переходит в «Шторм». Итак, твое мнение о БВ?

— Я удивился не собственно причине «полундры». Мы встретили чужан. Такое впечатление, что они совершенно точно знают, что такое БВ. Не пора ли спросить у них об этом прямо?

— Так они тебе и ответили… Спросим, когда будет нужно. Всему свое время и время всякой вещи под небом¹. Я желаю знать твое окончательное мнение.

[¹Екклезиаст, 3.1.]

— Это возвращается Конструктор, — нехотя проговорит Ратибор. — Хотя допускаю, что мое мнение может оказаться верным с точностью до наоборот. И все же я уверен в выводе. Дело в том, что Прожорливый Младенец когда–то сто лет назад в ответ на попытки контакта, да и просто в процессе роста показывал видеокартинки, очень похожие на пейзажи Гиппарха… если вид изнутри этого гигантского «кораллового леса» можно назвать пейзажем.

— Значит, ты не зря побывал на бывшей звезде. Я был неправ. — Комиссар–два раздвинул в улыбке толстые губы. — Недаром же говорят, что лучший руководитель тот, у кого подчиненные много способнее его¹. — Он достал пуговку видеозаписи. — Ознакомься.

[¹Гудмунд Хернео.]

— Что это?

— Список тех, кого «съела» когда–то спора Конструктора — сверхоборотень. Их биографии и данные личных дел.

Ратибор взял видеокассету, зная, что время вопросов придет позже.

— Я хочу привлечь к работе в качестве эксперта по Конструктору эфаналитика ИВКа Анастасию Демидову. — Честно говоря, у Ратибора не было объективных причин привлечения к делу эксперта со стороны, в отделе хватало собственных специалистов, но он верил в предчувствия. — У вас не будет возражений?

— Нет. — Железовский встал, давая понять, что время аудиенции кончилось. Его рабочий стол давно мигал целой гаммой цветных огней–требовалось вмешательство комиссара по всем векторам работы отдела, киб–секретарь один не справлялся. Но Ратибор не удержался от вопроса:

— Извините, мастер, что возвращаюсь к старой теме, но все же стоит ли оставлять меня опером в сложившейся ситуации?..

Комиссар поднял ладонь вверх, останавливая собеседника; под тонкой рубашкой рельефно перекатились мышцы.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Забава болеет за дело, к тому, же не забывай, она тоже интрасенс. — Железовский пожевал губами, взгляд его стал жестким. — Ты дошел до кобры на силе воли и большой дозе самоуверенности, дальше без интрасенсорных способностей продвинуться трудно, хотя и были прецеденты. Попробуй разбудить в себе дремлющую вторую психику. Я очень надеюсь, что ты просто медленно взрослеешь.

Ратибор поклонился и вышел. Аристарх, как и Забава Боянова, также был интрасенсом, и нельзя было понять его странной привязанности к исполнителю–неинтрасенсу, хотя и с задатками интуитива. Правда, сам Ратибор считал, что интуиция у него развита неплохо, разве что чуть–чуть похуже, чем у нормального интрасенса.

* * *

Заседание Совета безопасности происходило, как и обычно, в форме видеоселекторного совещания: собственно члены Совета, конечно, старались быть на заседании лично — Швейцария, Берн, Дворец Мира, — если не находились в этот момент далеко от Земли, а приглашенные чаще всего присутствовали визуально. Система связи создавала эффект полного участия, и малый зал заседаний Дворца Мира казался заполненным почти до отказа; вмещал он шестьдесят человек.

Ратибор «присутствовал» на заседании, находясь на самом деле в своем «размышлительном» служебном модуле. Он уже успел просмотреть список, переданный ему Железовским, и к своему удивлению кроме Грехова обнаружил еще две знакомых фамилии: Лабовиц и Гиро. Пограничник Эрнест Гиро в настоящий момент находился в десанткоманде спейсера «Афанеор», а Герман Любовиц работал в Такла—Маканском ксенопарке «Чернава», это Ратибор помнил еще со времени пребывания в парке Карелии: она как–то рассказывала ему об этом человеке удивительные вещи. Интересно, однофамильцы это указанных в списке людей или их родственники?

Многотональный сигнал общего внимания погасил легкий шумок переговоров, и в центре зала выросла хрустально–прозрачная колонна КПР — компьютерной пси–разверстки, позволяющей всем участкам мысленно обмениваться мнениями в ускоренном режиме. С применением КПР любые совещания обычно длились не более семи — десяти минут, не составил исключения и референдум Совета безопасности, хотя проблема на нем решалась далеко не ординарная.

Надвинув эмкан пси–связи, Ратибор окунулся в странный мир мгновенно возникающих и так же мгновенно исчезающих пси–квантов — «объемов чужого знания», составляющих фон мыслеобщения. Перевести на обычный язык этот пси–разговор невозможно, а для его описания лучше всего по стилю подходит стенограмма.