Избранные произведения. Том 6 - Страница 4

— Я малый инк, имя — Камал, — сообщил координатор драккара формулу знакомства.

— Берестов, в вашем распоряжении обойма с полной упаковкой¹. Идете по лучу делеуказания главного интелмата погранслужбы, — раздался «голос» Умника.

[¹Полная упаковка обоймы- тридцать два человека.]

— Ратибор, — сказал диспетчер, — по вектору гаммы Гиппарха — тысяча светолет –пропали без вести маяк границы, беспилотный зонд и когг, пилотируемый драйвером–прима погранслужбы грифом Тршеблицким.

— Принял, — ответил Ратибор.

— До кенгуру две минуты, пакет смысла ваш киб получил, расшифруете на месте. Желаю удачи!

— Взаимно.

«Пакмак» начал прыжок длиной в тысячу световых лет точно так же, как сделал этот когг Честмира Тршеблицкого восемь дней назад. И вышел из «струны» практически в том же районе, наглухо «зашитый» в «саван» полной защиты.

Ратибор за несколько секунд провел перекличку ведомых, зная и чувствуя каждого, как свои пять пальцев, и принялся за анализ полевой обстановки. Он не был поклонником второго пункта Инструкции УАСС, именуемого в быту пунктом «срам» и расшифровывающегося как «сведение риска к абсолютному минимуму», но и, будучи командиром обоймы риска, полагался не только на реакцию, но и на чувство опасности. На сей раз оно было достаточно острым, да и предупреждение таинственного напарника Анастасии Демидовой не шло из головы.

Не обнаружив ничего угрожающего «пакмаку», Ратибор дал сигнал Земле: «Все в порядке, я на месте, начал работу», — и раскрыл связку. Восемь шлюпов отделились от осевого драккара и, прощупывая пространство по радиусу от него, пошли каждый в своем направлении.

— Здесь все в норме, — сказал заместитель Берестова Юрий Шадрин. — Предлагаю обычное построение.

— Нет! — резко ответил Ратибор. — Ступенчатое, с предварительным зондажем.

Привыкшие полагаться на чутье и опыт командира, безопасники не зароптали, хотя и удивились, не видя прямой опасности. Ратибор тоже ее не видел, однако нет–нет, да и вспоминал полученное предупреждение.

Уже спустя полчаса второй и третий модули столкнулись с едва заметным, но все же нарастанием градиента внешних полей и с появлением микроволнового фона. Ратибор дал в эфир «дробь–внимание», и остальные когги повернули вслед за вторым и третьим. Началась зондовая проверка по выбранному вектору, уходящему вглубь звездного скопления Гиппарха.

Шадрин, готовый взять управление обоймой на себя в случае выхода из строя командира, первым обнаружил странное поведение зондов по мере их углубления в область с повышенной плотностью излучений и полей. Люди, предупрежденные Шадриным, молча наблюдали за тем, как десятиметровые зонды, похожие на плоские кольца с шипами, антенн, вдруг потеряли управление, заметались, один из них изменил форму, стал «мигать», то превращаясь в облако белого дыма, то «кристаллизуясь» в твердое тело, а второй просто растаял без следа.

— Три «ореха» с полной защитой очередью и выводом записи на передачу, — скомандовал Берестов.

Три зонда просияли габаритными огнями, — действительно, очередь трассирующими, подумал мимолетно Ратибор, — и растаяли в пространстве, ведомые ультраоптикой модулей. Их постигла иная участь: в трехстах тысячах километров от застывших шлюпов и осевого корабля сверкнула вдруг длинная — около тысячи километров! — искра непонятного разряда и нанизала зонды на себя один за другим…

Маяк «Гиппарх–граница» и курьерский когг грифа погранслужбы Тршеблицкого, изуродованные неизвестной силой до неузнаваемости, они обнаружили с помощью вызванных погранотряда и смены усиления через сутки далеко в стороне от определенного маяку района дрейфа. Драйвер–прима Честмир Тршеблицкий был к этому времени мертв, да и на человека он походил мало…

* * *

Ратибор вернулся на Землю месяц спустя после описанных выше событий, отработав совместно с прибывшими отрядами пограничников, экспертов и ученых весь комплекс мероприятий по изучению феномена и обеспечению безопасности экспедиции. Им владела неотвязная мысль: откуда странный гость, посетивший его до тревожного вызова, мог знать, что ждет Берестова впереди. Ни одна электронная гадалка, несмотря на опыт эфаналитика–оператора, будь он даже семи пядей во лбу, не способна предсказать причину тревоги и результат действий конкретного исполнителя. Ратибор с нетерпением ждал момента, когда он сможет наконец выяснить — что это за человек и какое отношение к происшедшему имеет Анастасия Демидова, эфаналитик Института внеземных Культур. Но поскольку Ратибор остро нуждался в отдыхе, он, дав на оперативном совещании у директора УАСС полный отчет о проделанной работе начальству и комиссии СЭКОНа¹, принял дома душ, потом в пять часов вечера завалился спать и проспал без малого девятнадцать часов в свежей и чистой постели на хрустящих простынях. Позавтракав, почувствовал голод к спортивным эмоциям и тут же позвонил Полу Макграту, предложив ему прогуляться на Корт, благо Пол уже сидел на рабочем месте, изнывая от безделья.

[¹СЭКОН — комиссия социального и этического контроля за опасными исследованиями (отдел ВКС).]

Пол Макграт, такой же кобра, как и Берестов, не участвовал в операции, но это обстоятельство его не задевало и не расстраивало. Жизнерадостный, шумный, всегда дружелюбно ко всем настроенный, он знал себе цену и не злился не только по пустякам, но и попадая в серьезные переделки, чем снискал себе славу добродушного оптимиста и рубахи–парня. Один Ратибор знал, что Пол — интрасенс, способный рассчитать на несколько ходов вперед любую ситуацию. Работать с ним в паре было трудно, но интересно.