Избранные произведения. Том 6 - Страница 88

Рядом с Бояновой стояла Анастасия Демидова, бледная, но спокойная. Грехов тоже был недалеко, но на нее не смотрел. Он и в тесном окружении умудрялся казаться одиноким и чужим, вернее, отчужденным, отгородившись глухим мысленным барьером.

— Не знаю почему, но волнуюсь, — шепнула Боянова Анастасии. — Ты знала о том, что роиды — по сути, тартарианские чистильщики?

Настя кивнула.

— Ксенологи с хором скорбных молений хоронят свои теории, для них это открытие — чувствительный удар по самолюбию. Но зато до чего интересно!

Лицо Бояновой отразило мистический восторг, прозвучавший в ее голосе, и Настя, с долей недоверия прислушиваясь к своим ощущениям, — она почувствовала пси–волну Забавы, но не сразу поняла, — кивнула, соглашаясь.

— Сколько же непознанных и великих тайн ждет нас впереди! — Боянова будто разговаривала сама с собой. — И сколько их сокрыто в прошлом! У великого русского ученого двадцатого века Константина Циолковского есть такое высказывание: «Сзади нас тянется бесконечность времен. Сколько было эпох, сколько случаев для образования разумных существ, непостижимых для нас!» В этих словах таятся исключительный смысл и притягательная сила, которым нет цены. Ведь, по сути, мы только начали разгадывать сфинктуру Вселенной, как вне нас, так и внутри себя.

— Внимание! — раздался сверху, из–под купола зала, четкий голос. — Минута до столкновения.

Разговоры в зале стихли, все головы повернулись к главному обзорному виому, по центру которого светилась желтая тонкая вуаль чужанской перегородки. Чуть ниже обреза виома раскрылись черные колодцы оперативных объемов связи, изображения на которые передавались с видеокамер зондов, расположенных от снимаемого объекта на разных расстояниях.

Настя превратилась в слух, прижав руки к груди. Казалось, на ее лице жили только глаза, жадно впитывающие слабый свет далеких звезд. Боянова вдруг ощутила в молодой женщине яростную борьбу волнения, боли и надежды, и, подойдя к ней, обняла за плечи, пытаясь успокоить. А еще она услышала тихий пси–рефрен со стороны, словно заклинание: успокойся, упокойся, успокойся… Вероятно, это был пси–вызов Грехова.

Звезды в виоме, образовавшие волокна, слабые россыпи и «дымные» струи, вдруг исчезли, будто их задуло ветром, и тут же на месте ажурной перегородки чужанского «кладбища» вспыхнули тысячи пронзительных зеленых молний, вернее, совершенно прямых огненных копий, сложившихся в один колоссальный пучок. Эти «копья» прянули слева направо по полю виома, вытягиваясь в одно длиннейшее миллионнокилометровое «древко», и превратились в колонны бурлящего пламени, на глазах изменяющие цвет ее ярчайшего зеленого до желтого и багрового.

В оперативных виомах та же картина разбилась на фрагменты, причем ближайшие зонды с видеопередатчиками были разбиты уже через мгновение, держались лишь те, что находились на больших расстояниях. Но спустя несколько секунд и они перестали передавать изображения, один за другим окна виомов погасли, остался лишь обзорный виом спейсера, на который жадно смотрели десятки глаз.

— Флоту — императив «Кутузов»! — раздало» по пси–связи приказ Железовского, означающий быстрое организованное отступление.

Однако судорога пространства, рожденная столкновением иксоида с «похоронным строем» чужанских кораблей, бежала быстрей и догнала земные корабли.

Волна искривления пробежала по залу спейсера, жутко сплющив предметы, кресла, интерьер, тела людей. Не помогли ни защита, ни скорость, ни переход на режим «кенгуру», и спасло экипаж и пассажиров спейсера только то, что он успел удалиться от этого страшного места на достаточно большое расстояние — около четырех миллионов километров.

Зал перестал корчиться, ломаться и плыть, дрожь ушла в стены, успокоился пол, виом перестал показывать «вселенский пожар», вернул изображению пространства бархатную черноту и глубину, но люди опомнились не сразу. Не потеряли сознание лишь единицы, самые закаленные и сильные: Железовский, Боянова, Баренц, Демин, незнакомый высокий негр в сером кокосе и Габриэль Грехов.

— Помощь нужна? — раздался из стены голос командира спейсера. — Все живы?

— Они сейчас очнутся, — отозвался Грехов, наклоняясь над Настей. Взял ее на руки и посадил в кресло, которое уступил Демин. Потом посмотрел на негра.

— А вы здесь какими судьбами, бывший археонавт Нгуо Ранги?

— Хелло, — ответил негр певуче, морща лицо в улыбке, хотя глаза его с тремя зрачками в каждом оставались холодно спокойными и ждущими.

— Вы продолжаете играть в казаков–разбойников. Не надоело?

— Ситуация не изменилась.

— Ошибаетесь. К тому же в настоящий момент никакое изменение ситуации вам неподвластно. Как и нам, впрочем.

Негр сделал неопределенный жест рукой, и в то же мгновение два рубиновых лучика с плеч Грехова как бы обняли незнакомца, просверкнув в сантиметре от его лица справа, и слева. Негр замер, улыбка его погасла. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, потом проконсул качнул головой:

— Идите. Ваша беда в том, что знаю, кто вы, что делаете и зачем. И помните: мы — мирные люди до тех пор, пока к нам идут с миром, но кто придет с мечом…

— Я понял, — сказал Нгуо Ранги, становясь бесстрастным. И исчез. Не в физическом смысле слова, конечно. Просто движения его были так быстры, что человеческих реакций не хватало на их фиксацию.

— Кто это был? — поинтересовалась, подходя ближе, Боянова: ее все еще тошнило, хотя она и сдерживалась.