Избранные произведения. Том 6 - Страница 156

156

Станция приближалась, хотя увидеть ее можно было только радарным зрением, да и не ее, собственно, а силовую оболочку, которой она была окружена. Оболочка имела форму бабочки: километровое продолговатое тело, от которого отходили два гигантских, не просматриваемых радарами, зеленовато светящихся перепончатых крыла — экраны «абсолютного зеркала».

Когда до бабочки осталась всего минута полета, в рубке «пакмака» прозвучал невыразительный голос Забавы Бояновой:

— Аристарх, поворачивай, мы нашли решение и не отступим. Если Конструктора наше «зеркало» не остановит, его не остановит ничто.

— Пропусти меня, — сказал Железовский. — Я хочу быть с вами.

— Это невозможно.

— Со мной Берестов, Забава. Впусти нас.

Ратибору послышался чей–то тихий вскрик, после которого наступила звонкая оглушающая тишина. Все, разговоры в эфире разом смолкли, будто перестала работать связь.

— Поворачивайте, Аристарх, — снова проговорила Боянова после паузы; голос у нее был надломленный, хриплый. — Мне контролеры не нужны. Пора умных разговоров прошла, наступила пора действий. И прошу вспомнить, что за нашими спинами Земля…

— Вы же убьете их, амазонка! — вклинился в диалог угрюмо–рассерженный Грехов. — Или вам необходимо добиться цели любой ценой?. Какие чувства затмили ваш разум?!

— Что вы знаете о чувствах, проконсул? И о моей цели тоже? Какое вам дело до Земли и людей, ее населяющих? Может быть, наконец, скажете, чего добиваетесь вы?

— Забава, — прогремел голос Баренца, — с каких пор ты стала обладать монополией на истину? И на чужую жизнь?! Выключи поле!

До столкновения с коконом поля вокруг станции оставались секунды, Ратибор посмотрел на Железовского и встретил его ответный взгляд, в котором сомнение боролось с решимостью и мучительной болью: комиссар думал не о себе и скорее всего даже не о спутнике, он думал об удивительной женщине, решившейся на жестокий шаг ради спасения — она была абсолютно уверена в этом — ради спасения других людей.

И в это мгновение раздался чей–то близкий рыдающий крик:

— Ратибор, я снимаю поле, быстрее!

«Бабочка» «абсолютного зеркала», мигнув, исчезла, обнажив двухсотметровый цилиндр станции болидного патруля. «Пакмак» метнулся к нему и вспыхнул электрической короной аварийного торможения, погасив свою скорость только у горла раскрывшейся причальной шахты…

Ворвавшийся вслед за комиссаром в пост управления станцией Грехов увидел немую сцену: в окружении смущенных молодых парней две женщины, Настя Демидова и Забава Боянова, плакали на груди у Ратибора и Железовского. Однако у Габриэля не оставалось времени на выяснение причин слез, Конструктор был близко, следовало убрать станцию с его пути.

Кто–то из парней попытался остановить Грехова у кресла, но встретил его взгляд и, вздрогнув, отступил.

Станция тяжеловесно развернулась и, наращивая скорость, устремилась прочь из этого района, к которому неумолимо приближался Конструктор, сопровождаемый группами роидов, «серых призраков» и флотом погранслужбы.

Забава перестала плакать, в сопровождении молчавшего Железовского вышла из помещения поста. Оставшиеся в посту переглянулись, не зная, что делать дальше, стесняясь смотреть на Ратибора и Грехова.

Но Аристарх через минуту вернулся, нежно погладил по спине Настю, все еще прятавшую лицо на груди Ратибора, однако, обратился не к ней, а к толпе:

— Кто из вас Гонза Данеш?

Из группы молодых выступил невысокий голубоглазый юноша с нежным пушком на щеках, виновато улыбнулся.

— Неужели вы до сих пор не поняли, к чему могло привести столкновение Конструктора с вашим «зеркалом»?

Юноша залился румянцем, у него даже уши вспыхнули.

— Не ругайте его, Аристарх, — неожиданно вмешался Грехов. — Он талантливый физик и смог решить проблему «перевертыша» чужан практически один.

— Это не освобождает его от ответственности за последствия его открытия.

— Парень работал по заданию председателя СЭКОНа. — Грехов вылез из кресла, глядя на окно центрального виома, в котором появился оранжевый сосуд, наполненный светящейся зернистой икрой — Конструктор. — Что снимает с него все обвинения в превышении полномочий. — Повернулся к Железовскому: — Отговорить Совет безопасности не применять ваши излучатели в поясе астероидов я не могу, но предупредить считаю долгом: как только Конструктор пройдет зону вакуум–резонаторов, на Земле вспыхнет паника, подготовьтесь к этому заранее. И еще: «Общество по спасению Конструктора» формирует отряд добровольцев, который вылетит с Земли навстречу пресапиенсу с «миссией доброй воли». Они попытаются проникнуть внутрь Конструктора, и работы у вас прибавится. Думайте, что можно и нужно сделать. Я ухожу и вряд ли смогу помочь вам в дальнейшем.

Грехов помолчал, по очереди оглядев лица Аристарха, Ратибора и Насти, смотревшей на него, широко открыв глаза, в которых все еще стояли слезы.

— А может быть, еще и увидимся. Вспоминайте меня.

Проконсул усмешливо подмигнул Ратибору, повернулся и словно растаял в воздухе, только ветер прошелестел по залу.

Через несколько секунд драккар Грехова отстыковался от станции и метнулся в ночь, моментально исчезнув из поля зрения ее локаторов.

— Забава теперь меня возненавидит, — прошептала Настя на ухо Ратибору, хотя думала о другом.

Железовский услышал шепот.

— Нет, девочка, все правильно. Каждый из нас способен ошибаться, даже самые «непогрешимые» руководители, ошибается и Забава. — Железовский вдруг усмехнулся. — Если бы ты не опередила ее, она сама выключила бы поле.

156